Чтиво номер 9
Совершенно ошарашил меня Ивлин Во. Я-то давно знала, что это дыра в моем образовании, а тут представилась возможность ее залатать. Но зря я, наверное, начала с «Пригошни праха». Нет, даже и не подумайте, что мне не понравилось: гениальный писатель и гениальный роман. Только вот... э... давненько на меня литература не действовала так угнетающе. Не зря же в прошлый раз я так восхищалась пелевинским изречением (ладно-ладно, не пелевинским, персонажским) «искусство должно радовать, а не печалить. А если даже оно нас печалит, эта печаль должна нас радовать». Вот и меня, представьте себе, до сих пор безумно радовала та печаль в искусстве. А в данном конкретном произведении меня ее лишили, взамен наградив тоской тяжелой, безнадежной и черной. Ты чего, - сказала Ленка 
shewolf, большая любительница Во и хозяйка книги – это ж сатира. Сатира, ага, а потом целый день жить не хочется. А что, люди, кто его читал, у него все книги такие страшные, или нет? Лучше уж море крови, право слово... теперь мне хочется читать другие вещи Во, а я боюсь.
Вот, открыла, понимаешь, на старости летАмерику британскую литературу: Ивлин Во, Мюриэл Спарк, да те же Адамс и Пратчетт – и это еще если ничего не сказать о Джулиане Барнсе, который нынче мой любимый!
«Любовь и так далее» – достойнейшее продолжение «Как это было» (см. Чтиво-7) и даже еще лучше и увлекательнее! Это ж подумать только, насколько автор мастерски издевается над читателем! Вот только я успела составить свое мнение о ситуации ли, о персонаже – как выходит на сцену очередной герой (чаще всего, тот самый персонаж и выходит) и говорит примерно так: «да, я знаю, вы думаете так-то и так-то (что есть истинная правда - прим. Совы), а на самом-то деле все не так», и тогда приходится неумолимо переходить на его сторону, и понимать, что не так, а эдак. Только перешел со скрипом на эдак, а тут, сами понимаете, другой герой на очереди про то, что эдак вовсе не эдак, а самое что ни есть так. Вот это да, вот это я понимаю, высший психологический класс. И Левка тоже одобрил Барнса. Барнс, - сказал Левка, - это Анна Каренина 20-го века. А уж будьте покойны, если Левка что-то назвал Анной Карениной, значит, это выдающееся произведение. Единственное что мне не понравилось в этом блестящем (просто блестящем!) романе – это показавшаяся смазанной концовка. Впрочем, такая концовка вполне оправдана, если нас ожидает продолжение. А поскольку с Барнса станется – я очень надеюсь!
И вот люблю я все же читать рецензии на обложках, а? И снова, снова они зажигают, родимые. Вот на обложке «Истории мира в 10 1/2 главах» того же автора мало того что пишут, что это «лучшее произведение постмодернистской волны», но еще и «впервые заставившее критиков и читателей всерьез отнестись к этому литературному направлению». Ай да Барнс, ай да молодец! Не знаю, что такое этот ваш постмодернизм в литературе и нафиг он сдался, если его всерьез не принимают. Я даже что такое модернизм, который по всей логике должен был предшествовать постмодернизму, тоже не знаю – а может, я бы и его тоже полюбила, как полюбила этот вот постмодернизм в лице «Истории мира».
Впрочем, я не буду тут темнить и поделюсь своей википедической находкой про то, что
Постмодернизм (англ. postmodernism) – многоуровневое проявление творческого цитирования при переоценке цивилизационных ценностей представителями искусства второй половины ХХ века. Это — современное состояние культуры западного общества, которое характеризуется утратой ценностных орентиров (метанарративов, метаповествований). Основной способ существования постмодернистской культуры — цитаты и ирония.
Не знаю, что такое метанарративы и метаповествования и куда они утратились, а также не совсем понятно, при чем тут ценностные орентиры, которые, на мой взгляд, вполне себе могут уживаться с иронией и цитированием, но из остального определения, безусловно, складывается некая картина. Тогда, конечно, Щербаков – это просто квитэссенция постмодернизма, и «История мира» тоже, да и другой читанный мною Барнс если не квинтэссенция, то тоже туда укладывается. И Пелевин тоже значит будет постмодернист, и Бродский, и… но тут Левка меня обломал, сообщив, что самым первым постмодернистом по этим признакам является Пушкин Александр Сергеевич. Что, между прочим, совсем не удивительно, а только лишний раз доказывает, что Пушкин – это Щербаков 19-го века.
Меня, как всегда, занесло на Щербакова, а надо ж вернуться к нашим баранам. Книжка сама, как было сказано, мне очень понравилась – конечно, одни новеллы больше, другие меньше. Но здорово как там каждые две новеллы пересекаются между собой то участием этих самых личинок жуков-древоточцев, то Ноевым ковчегом, то темой кораблекрушения, то мотивами спасения тела и души, а то, гляди и более высокими материями – да и не счесть всех тех пересечений.
Обидный, но забавный глюк у них там с переводчиками обнаружился. Вдруг ни с того ни с сего (в главе про плот «Медузы») пошел какой-то мерзостный перевод – будто засадили за перевод функционера времени советского застоя, и тот, старательно высунув язык, лепил кальку с английского, и я уж готова была рыдать, что такую книгу испортили, но тут все раз – и кончилось: там, где про Жерико – уже нормальный перевод. Впрочем, этот умник советский подключился уже в предыдущей главе, обозвав церковный суд Эглизским. Оно конечно смешно для тех, кто французский понимает, но больше, конечно же, грустно. Еще забавно, что на обложке книжки, видимо, в целях иллюстрирования одной из ее главных тем – картины Жерико «Плот Медузы» красуется «Девятый вал» Айвазовского. Вот уж воистину картина Репина «Девятый вал»!
Где-то ближе к середине книги вдруг появляется типичный Кундера, а потом опять как не бывало. Кстати, там где Кундера, оно даже лучше, чем настоящий Кундера – но все равно, Кундера был первым, и к тому же явный постмодернист, если уж на то пошло (хотя к нему, как выяснилось, не отнеслись серьезно). Это я к чему?
К тому, что Кундеру я тоже прочла до кучи: последнюю его вещь, «Неведение». До того как взяла в руки книгу, пару раз наталкивалась вот на какое мнение: «Книга хоть и не плоха сама по себе, но читать ее не нужно - если вы читали Кундеру, то ничего нового вы тут не найдете, а если не читали, то начинать надо не с этого». Этоmotya так красиво сформулировал, но я с ним не до конца согласна. Если вы любите Кундеру, как люблю его я, вы ничего не потеряете, прочтя эту книгу, а только приобретете. Вы не найдете нового стиля и новых литературных находок – это да, но новых, свежих, всегда нетривиальных, часто революционных мыслей, которых либо никогда у вас не вертелось в мозгу, либо вертелось, но не осознавалось – вы найдете всегда. И пусть вместо персонажей у автора картонные фигурки, которыми он умело двигает для иллюстрации своих мыслей – слава богу, ему всегда есть, что иллюстрировать. Недавно в журнале у Вараны мы обменялись своими предпочтениями из Кундеры, и вот что у меня получилось:
Бессмертие
Невыносимая легкость бытия
Вальс на прощание
Шутка
Неведение
Книга смеха и забвения
Подлинность
Неспешность
Смешные любови.
Все ж «Неведение» на пятое место попало (первым из всего того, что написано на французском, я не ошибаюсь?). Ну а начинать с него, безусловно, не надо - тут Мотя тысячу раз прав.
И наконец, если все же кому в этом моем Чтиве-9 не хватает ценностных орентиров, то я советую прочесть книгу Пола Остера «Мистер Вертиго» (irbisa, спасибо!). Я, правда, когда читала, не знала, что читаю ради них, потому как когда-то давно читала «Стеклянный город» того же автора и там этих ориентиров не заметила. Но «Мистер Вертиго» - хорошая книга, хоть и не постмодернистская, и не такая кричаще моя, как Барнс. Перевод очень хороший, за что спасибо Т. Чернышевой. А больше ничего внятного сказать не могу, и Левка ничего не сказал. Хорошая, говорит, книга, и все тут – а с Анной Карениной, представьте себе, не сравнил.
shewolf, большая любительница Во и хозяйка книги – это ж сатира. Сатира, ага, а потом целый день жить не хочется. А что, люди, кто его читал, у него все книги такие страшные, или нет? Лучше уж море крови, право слово... теперь мне хочется читать другие вещи Во, а я боюсь.Вот, открыла, понимаешь, на старости лет
«Любовь и так далее» – достойнейшее продолжение «Как это было» (см. Чтиво-7) и даже еще лучше и увлекательнее! Это ж подумать только, насколько автор мастерски издевается над читателем! Вот только я успела составить свое мнение о ситуации ли, о персонаже – как выходит на сцену очередной герой (чаще всего, тот самый персонаж и выходит) и говорит примерно так: «да, я знаю, вы думаете так-то и так-то (что есть истинная правда - прим. Совы), а на самом-то деле все не так», и тогда приходится неумолимо переходить на его сторону, и понимать, что не так, а эдак. Только перешел со скрипом на эдак, а тут, сами понимаете, другой герой на очереди про то, что эдак вовсе не эдак, а самое что ни есть так. Вот это да, вот это я понимаю, высший психологический класс. И Левка тоже одобрил Барнса. Барнс, - сказал Левка, - это Анна Каренина 20-го века. А уж будьте покойны, если Левка что-то назвал Анной Карениной, значит, это выдающееся произведение. Единственное что мне не понравилось в этом блестящем (просто блестящем!) романе – это показавшаяся смазанной концовка. Впрочем, такая концовка вполне оправдана, если нас ожидает продолжение. А поскольку с Барнса станется – я очень надеюсь!
И вот люблю я все же читать рецензии на обложках, а? И снова, снова они зажигают, родимые. Вот на обложке «Истории мира в 10 1/2 главах» того же автора мало того что пишут, что это «лучшее произведение постмодернистской волны», но еще и «впервые заставившее критиков и читателей всерьез отнестись к этому литературному направлению». Ай да Барнс, ай да молодец! Не знаю, что такое этот ваш постмодернизм в литературе и нафиг он сдался, если его всерьез не принимают. Я даже что такое модернизм, который по всей логике должен был предшествовать постмодернизму, тоже не знаю – а может, я бы и его тоже полюбила, как полюбила этот вот постмодернизм в лице «Истории мира».
Впрочем, я не буду тут темнить и поделюсь своей википедической находкой про то, что
Постмодернизм (англ. postmodernism) – многоуровневое проявление творческого цитирования при переоценке цивилизационных ценностей представителями искусства второй половины ХХ века. Это — современное состояние культуры западного общества, которое характеризуется утратой ценностных орентиров (метанарративов, метаповествований). Основной способ существования постмодернистской культуры — цитаты и ирония.
Не знаю, что такое метанарративы и метаповествования и куда они утратились, а также не совсем понятно, при чем тут ценностные орентиры, которые, на мой взгляд, вполне себе могут уживаться с иронией и цитированием, но из остального определения, безусловно, складывается некая картина. Тогда, конечно, Щербаков – это просто квитэссенция постмодернизма, и «История мира» тоже, да и другой читанный мною Барнс если не квинтэссенция, то тоже туда укладывается. И Пелевин тоже значит будет постмодернист, и Бродский, и… но тут Левка меня обломал, сообщив, что самым первым постмодернистом по этим признакам является Пушкин Александр Сергеевич. Что, между прочим, совсем не удивительно, а только лишний раз доказывает, что Пушкин – это Щербаков 19-го века.
Меня, как всегда, занесло на Щербакова, а надо ж вернуться к нашим баранам. Книжка сама, как было сказано, мне очень понравилась – конечно, одни новеллы больше, другие меньше. Но здорово как там каждые две новеллы пересекаются между собой то участием этих самых личинок жуков-древоточцев, то Ноевым ковчегом, то темой кораблекрушения, то мотивами спасения тела и души, а то, гляди и более высокими материями – да и не счесть всех тех пересечений.
Обидный, но забавный глюк у них там с переводчиками обнаружился. Вдруг ни с того ни с сего (в главе про плот «Медузы») пошел какой-то мерзостный перевод – будто засадили за перевод функционера времени советского застоя, и тот, старательно высунув язык, лепил кальку с английского, и я уж готова была рыдать, что такую книгу испортили, но тут все раз – и кончилось: там, где про Жерико – уже нормальный перевод. Впрочем, этот умник советский подключился уже в предыдущей главе, обозвав церковный суд Эглизским. Оно конечно смешно для тех, кто французский понимает, но больше, конечно же, грустно. Еще забавно, что на обложке книжки, видимо, в целях иллюстрирования одной из ее главных тем – картины Жерико «Плот Медузы» красуется «Девятый вал» Айвазовского. Вот уж воистину картина Репина «Девятый вал»!
Где-то ближе к середине книги вдруг появляется типичный Кундера, а потом опять как не бывало. Кстати, там где Кундера, оно даже лучше, чем настоящий Кундера – но все равно, Кундера был первым, и к тому же явный постмодернист, если уж на то пошло (хотя к нему, как выяснилось, не отнеслись серьезно). Это я к чему?
К тому, что Кундеру я тоже прочла до кучи: последнюю его вещь, «Неведение». До того как взяла в руки книгу, пару раз наталкивалась вот на какое мнение: «Книга хоть и не плоха сама по себе, но читать ее не нужно - если вы читали Кундеру, то ничего нового вы тут не найдете, а если не читали, то начинать надо не с этого». Это
motya так красиво сформулировал, но я с ним не до конца согласна. Если вы любите Кундеру, как люблю его я, вы ничего не потеряете, прочтя эту книгу, а только приобретете. Вы не найдете нового стиля и новых литературных находок – это да, но новых, свежих, всегда нетривиальных, часто революционных мыслей, которых либо никогда у вас не вертелось в мозгу, либо вертелось, но не осознавалось – вы найдете всегда. И пусть вместо персонажей у автора картонные фигурки, которыми он умело двигает для иллюстрации своих мыслей – слава богу, ему всегда есть, что иллюстрировать. Недавно в журнале у Вараны мы обменялись своими предпочтениями из Кундеры, и вот что у меня получилось:Бессмертие
Невыносимая легкость бытия
Вальс на прощание
Шутка
Неведение
Книга смеха и забвения
Подлинность
Неспешность
Смешные любови.
Все ж «Неведение» на пятое место попало (первым из всего того, что написано на французском, я не ошибаюсь?). Ну а начинать с него, безусловно, не надо - тут Мотя тысячу раз прав.
И наконец, если все же кому в этом моем Чтиве-9 не хватает ценностных орентиров, то я советую прочесть книгу Пола Остера «Мистер Вертиго» (
irbisa, спасибо!). Я, правда, когда читала, не знала, что читаю ради них, потому как когда-то давно читала «Стеклянный город» того же автора и там этих ориентиров не заметила. Но «Мистер Вертиго» - хорошая книга, хоть и не постмодернистская, и не такая кричаще моя, как Барнс. Перевод очень хороший, за что спасибо Т. Чернышевой. А больше ничего внятного сказать не могу, и Левка ничего не сказал. Хорошая, говорит, книга, и все тут – а с Анной Карениной, представьте себе, не сравнил.