Чтиво номер 31: Меир Шалев, Антонио Табукки, Виктор Пелевин, Михаил Шишкин

Антонио Табукки, «Утверждает Перейра». Называется романом, но он коротенький, скорее повесть. Чудесно! Неторопливое повествование построено на манер песни, с рефренами, лейтмотивами и возвращениями к пройденному, сдобрено довольно-таки триллерским саспенсом и завершается эффектным и неожиданным финалом. И даже не лишено легкого юмора, про который ты не понимаешь, юмор ли он вообще. В скромного, нелепого и неказистого героя реально влюбляешься по ходу книги и с трепетом следишь за его внутренними трансформациями. К тому же так интересно было мне узнать про эпоху Салазара, о которой до сих пор ничего не читала, и так тепло на душе от очередной встречи с Лиссабоном, хоть и в не лучшее для него время года и время века. Спасибо тебе, дорогая postumia, за рекомендацию! Давно не получала такого удовольствия от литературы, тем более от незнакомого автора, с которыми столь часты разочарования.

Второе книжное счастье за отчетный период – «Фонтанелла» Меира Шалева, только первое счастье было короткое, а это – длинное. И уж как я обожаю Шалева, знают все читатели моего журнала – но этот роман мне показался вообще лучше всех, даже любимого «В доме своем в пустыне». Если романы Шалева похожи друг на друга (вот Л. вообще утверждает, что у него в голове они все спутались в один большой универсальный), то в этом много нового. Больше, по сравнению с другими, юмора – как всегда, отменного у Шалева. Понравились мне скобочки с вариантами формулировок – нетривиальный такой литературный прием. И очень забавляли наезды на вегетарианцев и здоровый образ жизни – вот интересно, кто так сильно достал автора в реале. На обложке книги написано: «Это рассказ о необычной любви героя, причудливо вплетенный в драматическую историю трех поколений его чудаковатого рода. Автор ироничен и мудр, его повествование захватывает с первых же слов, раскрывает свои тайны до конца лишь на последних страницах и заставляет нас тут же вернуться к началу, чтобы читать заново». Bсе правильно, так оно и есть.

А Шишкин, горячо любимый за «Взятие Измаила» и «Венерин волос», разочаровал своим «Письмовником». Знала бы заранее, что добрая половина романа посвящена ужасам войны, практически документальным – не факт, что стала бы вообще его читать. А по другую сторону корреспонденции, там, где хочется хоть как-то от этих ужасов отдохнуть – тоже сплошной мрак, и смерть, и тоска – и в это все читателя вот просто тычут мордой, беспросветно и беспощадно. В сущности - это роман о смерти: и так, и сяк, и мытьем, и катаньем, who by fire, who by water. И если в общем Михаил Шишкин все равно для меня остается большим русским писателем, и слог его прекрасен, и мысли глубоки, и мастерство отточено, то здесь – все-таки перебор. Так раньше не было у него, и теперь не надо меня грузить. После прошлого отчета о прочитанном подумалось, что если я вдруг захочу про смерть, то пойду лучше перечту Эрленда Лу, простого норвежского парня. Почему-то его абстрактная смерть тронула меня больше, чем шишкинская многократно конкретная.

Ну и наконец, «Т» Пелевина, из серии «я – тормоз». Это я все ждала, когда ж его начитают, и наконец дождалась. Чтец забавный оказался: половину согласных не выговаривает и в половине слов неправильно ставит ударения. Впрочем, я к нему быстро привыкла, благо голос приятный. А сама вещица ничего, вполне себе пелевинская: остроумная, с оригинальными идеями, яркими образами (Достоевский на переправе через Стикс, говорящая лошадь – разве забудется такое?). Начинается очень живенько, не хуже Фандорина (и наверняка не без аллюзий на оного), но затем зависает и буксует, долго пережевывая все ту же заявленную идею. Даже в какой-то момент в голове возник нездоровый вопрос «а зачем я вообще это читаю», а если такой вопрос возникает, то дело швах.

Пелевин, конечно, большой молодец. Кажется, он единственный из писателей сумел заставить своих поклонников всякий раз вставать на высокий старт в ожидании выхода новой книги и затем соревноваться друг с другом, кто быстрее прочтет. Но я с этим новым «Snuff»-ом не буду, пожалуй, спешить.

ПС: За отчетный период обнаружила четверых израильских френдов, не читавших Шалева – люди, как такое может быть?